Перелом. Глава ХVII

[Фай Родис]

    Вашему вниманию представлена моя очередная убогая иллюстрация

   Проснувшись утром, Давид, как обычно в выходные, не спешил вставать с кровати и какое-то время нежился в объятьях одеяла и подушки. Утро дало ему некоторый отдых и успокоение, так что Давид почувствовал прилив сил и желание пойти гулять. В этот момент ему позвонила мама с призывом приехать к ней, но Давид соврал, что занятия ещё не кончились. Конечно, он ничего не сказал про разборки, и его охватил страх за мать: «А если со мной что-нибудь случится, что с ней будет?». Настроение испортилось, и Давид снова чувствовал себя подавлено. Ко всему этому добавилось ещё и отсутствие аппетита: Давид с большим трудом запихнул в себя небольшой бутерброд.
   Прошло некоторое количество времени, и на телефон раздался звонок Анхен. Она намеривалась прийти, чему Давид очень обрадовался. Она пришла, Давид сразу же предложил ей поесть, но она отказалась, однако согласилась на чай. За столом они начали говорить:
   — Слушай, а это правда, что ты говорил про Флориана? — спросила Анхен.
   — Да. Крис рассказал мне, что он должен был денег Вульфу. Его дружки угрожал ему.
   — Он брал деньги в долг?
   — Всё это завязано на наркотиках. Он получал их и приносил Вульфу. Крис в это же ввязался.
   От испуга Анхен закрыла рот руками.
   — Какой кошмар! Я об этом не знала.
   — А разве он будет болтать об этом направо и налево? Хотя, я уверен, слухи об этом расходятся.
   — А почему он на это согласился?
   — Он не соглашался, его назначили. Он не знает, как выпутаться из этого.
   Анхен совсем поникла.
   — Не грусти, прорвёмся. Главное, что нас уже несколько.
   — Это верно, но нас всё равно не много. И как мы сможем тебе помочь?
   — Вы помогли уже тем, что поддержали меня. А лезть в разборку вам не надо: я сам всё затеял, сам и буду разбираться.
   — Слова настоящего мужчины! Только мне всё равно страшно за тебя.
   — Не бойся, — обнадеживающе сказал Давид и положил руку на плечо. Анхен, вспомнив про Лену, удивилась такой нескромной нежности.
   — Лена тебя поддерживает?
   — Лена? Нет, с чего бы это? Она дружит с Вульфом, поэтому на его стороне.
   У Анхен в голове произошёл диссонанс.
   — А вы разве не встречаетесь?
   Давид был ошарашен. Он посмотрел на Анхен круглыми глазами.
   — С чего ты взяла? Ты же сама всё слышала тогда, на перемене.
   — Но я видела, как вы с Леной заходили в общежитие.
   Давид поморщился, вспоминая, о чём идёт речь, а потом его осенило. Последующие события отодвинули назад эти воспоминания.
   — А-а!.. — и Давид поведал произошедшую с ним и Леной историю. Анхен внимательно слушала: улыбка на её лице становилась всё шире и шире, а глаза загорались всё ярче и ярче.
   — Ой, а я так боялась. Ты совсем не знаешь её.
   — Теперь знаю. Брат мне всё рассказал.
   — Теперь ты не любишь её?
   Поразмыслив немного, Давид уверенно сказал:
   — Теперь нет. Это недоразумение в прошлом… Слушай, пойдём прогуляемся?
   — Пойдём!
   Перед выходом из общежития Анхен возразила:
   — Давид, там такая жара! Неужели ты хочешь пойти в водолазке?
   Давид с улыбкой завернул рукава водолазки и одну штанину. Анхен усмехнулась.
   — Пошли! — улыбаясь, скомандовал Давид.
   Они не спеша прогуливались по району. Давид решил прояснить одну ситуацию:
   — Анхен, а помнишь, в классе пятом Вульф пускал про меня какие-то слухи? Так что это были за слухи?
   — Ой, даже вспоминать не хочется, — засмущалась Анхен.
   — Ну, расскажи мне!
   Собравшись с силами, она сказала:
   — Вульф говорил всем, что ты ешь свои, так скажем, отходы жизнедеятельности.
   — Что?! — прокричал Давид и чуть не умер от истерического смеха. — И вы верили этому?
   Анхен тоже рассмеялась и подметила:
   — Давид, ну разве мозг пятиклассника способен на большее?.. Мы же в этом возрасте всему верим.
   — То-то и оно. Ложь — страшная штука. Против него нет оружия, — сказал Давид и немного поник.
   — Почему нет? Правда — вот оружие. Рано или поздно она всплывает на поверхность.
   — В том то и дело, что всплывает она поздно.
   — Такова жизнь. Тем она и интересна.
   — Может… Знаешь, давай сменим тему. Хочется отвлечься от всего этого… Что вы сейчас рисуете в художественной школе?
   — Сейчас мы только начали проходить импрессионизм — одно из моих самых любимых направлений.
   — Расскажи мне о нём.
   — Ну, я же говорю, мы только начали. Я даже теорию толком не знаю, но я много раз была на выставках.
   — А разве они были у нас в городе?
   — Да! Но ты действительно мог не знать про них, ведь они проходили во вновь созданном выставочном центре на другом конце города. Это здание бывшего госпиталя. Обычных людей там не много из-за отсутствия какой-либо рекламы. Её нет намеренно, так как организаторы данных мероприятий не хотят, как они говорят, видеть на выставках зевак и других «лишних» людей. Там определённый контингент из людей, которые якобы разбираются в живописи, но лично я увидела там только хипстеров. Но выставки там хорошие.
   — Ха, значит мне там не место. Я действительно ничего не знал про это здание.
   — Там вообще очень интересная история. За ненадобностью госпитально расформировали, а здание забросили. Никто не хотел им заниматься до недавних пор, а сейчас…
   Давид слушал рассказ Анхен с большим интересом и любопытством. Они уже перешли через второй мост и гуляли по городу, а Анхен всё рассказывала и рассказывала, обращая внимание на интересные здания в городе. Давиду взгрустнулось: он понял, что в его голове полно пробелов, что его знаний на самом деле не очень много и что его кругозор достаточно мал. Он осознал, что из-за своих переживаний он скрылся от реального мира и погрузился в себя, откуда выходил весьма редко. Да, он наблюдал за миром, но только внешне, не копая внутрь. В эту минуту Давида осенило: «А если бы моя голова была полна идеями, если бы в ней была своя вселенная, если бы там было много знаний, если бы я имел дело, которое невероятно любил, если бы я думал, как его улучшить и если бы я не был таким бараном, который упёрся в стену и не может оглядеться и пойти в другую сторону, может, я бы не переживал так из-за одиночества и этого придурка Вульфа?.. А если Анхен попросит меня что-нибудь рассказать, что я буду говорить?.. Полный капут». Несмотря на мрачные мысли, Давид всё же смог добавить к разговору кое-что интересное, чему Анхен очень удивлялась. Ситуация была, конечно, не безнадёжна, но оставляла желать лучшего.
   День пролетел, словно пуля, а вечер одарил наших героев замечательным закатом, который удивил их своей красотой. Они с замиранием сердца любовались им, а по окончании его пошли к дому Анхен. Им обоим не хотелось уходить с улицы, тем более погода позволяла гулять хоть всю ночь, но Анхен должна была быть дома. Стоя на крыльце напротив друг друга, они молчали и улыбались. Далее они крепко обнялись и медленно разошлись. Давид ещё долго оглядывался на дом Анхен, пока он совсем не исчез из его поля зрения.
   «Ну, как, как с таким настроением идти домой?» Давид шёл с закрытыми глазами неизвестно куда, вдыхая воздух полной грудью и делая руками непонятные жесты, сначала скрещивая их, а потом, разводя, будто крылья; затем он начал танцевать, кружась в вихре. Почему, почему тело ведёт себя так? Всё потому что душа летает. Давиду хотелось гулять, петь, танцевать. Он знал, что возбуждённое сознание вряд ли даст уснуть ему прямой сейчас, поэтому Давид гулял дальше, наслаждаясь таким невиданным доселе моментом.
   Нечто похожее случилось с ним при разговоре с Фрау Хитцер, но это было намного слабее, нежели сегодня. Он не испытывал ничего подобного в своей жизни: это был настоящий полёт, подъём души до неведомых высот, когда счастья так много, что оно не может удержаться в таком маленьком теле и лезет разными путями наружу. Чувства пронизывают так, что тело дрожит, произвольно двигается, и его невозможно удержать. Редкие прохожие смотрели на Давида как на ненормального, но его это совершенно не волновало.
   Чуть позже Давид всё же пошёл домой, и, к удивлению, заснул он быстро, перед сном подумав об Анхен и об огромном контрасте, что от самоубийцы превратил его в самого счастливого человека в мире.
   Едва проснувшись на следующий день, Давид вскочил с кровати и уже знал, куда звонить. Анхен сказала, что скоро придёт. Он не мог приступать ни к какому делу, ведь он ждал её. Он не находил себе места: то садился, то вставал, то ложился, то просто ходил по комнате. Он не дождался её и решил сам пойти к её дому. На половине пути они встретились. Увидев Анхен издалека, Давид не сдержался и стал бежать к ней вприпрыжку. Анхен засмеялась. Ему хотелось обнять её и расцеловать, но в последний момент он сдержался, тем более Анхен так прекрасно сегодня выглядела: она была в юбке, чего никогда не было раньше, в красивой кофточке, на голове была красивая причёска и украшения.
   — Как же ты прекрасна! — не выдержал Давид.
   Анхен лишь слегка улыбнулась и промолчала.
   Сегодня они решили пойти в лес и устроить небольшой пикник. Они зашли к Давиду и взяли всё необходимое.
   Броненберг не был там уже давно, и после зимы лес казался почти сказочным. Конечно, он поделился этим наблюдением с Анхен. Она сказала, что была здесь едва ли не в детстве, да и то, вглубь она ни разу не заходила, а здесь они пошли по дороге, которую, кажется, знал и протаптывал только Давид. Они долго шли через кусты и деревья, что оставляли раны на коже, однако это стоило того, ведь они вышли на чудесную поляну среди леса, на которой росла такая зелёная и мягкая трава. Они разложились прямо посередине. Анхен села на одеяло, поджав под себя ноги; Давид сделал примерно то же самое. Они сидели, молчали, краснели, улыбались и боялись даже взглянуть друг на друга. Давид затеял разговор о чём-то малозначимом и неважном, и Анхен с радостью подхватила это. Настоящего диалога, подобно вчерашнему, у них не получалось: мысли путались, как и язык. Давиду было неудобно поджимать под себя ноги, и он нашёл другой вариант: он лёг, положив голову на коленки Анхен. Она сделала вид, будто ничего не заметила, пытаясь подобрать какие-то слова. Во время смеха, бессвязных лепетаний и восхищения природой они начали позволять себе некоторые телесные контакты: они будто вскользь ласкали друг другу ладони, Анхен гладила волосы Давиду, а Давид поглаживал лицо Анхен. Далее Давид начал щекотать Анхен. Та громко смеялась и кричала, а потом встала, побежала в лес и спряталась за деревом, думая, что её не видно. Давид настиг её и обнял вместе со стволом. Она вырвалась из объятий и начала скакать по кустам, уже не боясь поцарапаться, а Давид бежал за ней, но намеренно не догонял. Вскоре она выбилась из сил и прислонилась к дереву.
   — Ну что, козочка, допрыгалась?
   Она улыбнулась и побежала обратно к поляне. Добежав, она легла на подстилку и пыталась отдышаться. Давид лёг рядом с ней. Они лежали настолько близко, что Анхен чувствовала запах мятной конфетки, которую недавно съел Давид, предварительно поделившись с ней, и смотрели друг на друга. Они снова взялись за руки и наслаждались моментом, пока не зазвонил телефон. Голос Сары будто ударил обухом по голове Давида и мгновенно вернул его с небес. Она сообщила, что они с Крисом уже направляются к нему в общежитие. Вмиг улыбка Давида сошла на нет: он был настолько недоволен, будто его прервали в самый неподходящий момент.
   — Что случилось? — спросила Анхен.
   — Сара с Крисом скоро придут ко мне. Надо идти, — грустно сказал Давид.
   Они собрались и пошли. Недовольство Давида немного спало, когда Анхен взяла его за руку. Так они прошли до района, а дальше — порознь, чтобы никто ничего не заметил. Когда они подошли к общежитию, Сара с Крисом уже стояли возле его входа.
   — Привет! Анхен, ты здесь? Молодец! Ну, наконец-то! Где вы были? — возмущённо сказала Сара.
   — Пошлите внутрь. А мы разве договаривались?
   — Нет, но мы же не могли оставить тебя в такой ситуации. Ты что, не рад нам?
   — Нет, я рад, конечно…
   Они вошли на кухню. Давид вместе с Анхен начали спешно собирать что-нибудь съестное к чаю. Когда все были за столом, разговоров не было, а вместо них было лишь тяжёлое молчание, будто все собрались на поминки. Это начало тяготить Давида.
   — Так, я не понял, кто-то умер?
   — Пока нет, — тихо сказал Крис.
   — Так!!! — закричала Анхен и от возмущения резко встала. Крис удивился, ведь он не имел в виду ничего плохого, однако в контексте данной ситуации это звучало не очень хорошо.
   — Всё нормально, всё хорошо, Анхен. Я просто пошутил.
   — Нельзя так шутить!
   — Да хватит вам! Вообще-то мы пришли поддержать тебя. Мы знаем некоторые последние новости: Вульф не относиться к этому серьёзно. Это и может сыграть против него: если не уважаешь своего противника, то проигрываешь, — сказала Сара.
   — И что конкретно ты предлагаешь?
   — Я… Мы же не знаем, что будет.
   — Да побьёт он меня и всё, вне зависимости от того, уважает ли он меня или нет. Что конкретно он говорил и откуда вам это известно?
   — Он практически не говорит о тебе. Он лишь однажды сказал что-то типа «Размотаю этого выскочку» и всё. Узнали мы это, как всегда, из третьих уст.
   — Вот! Размотает и всё! Так и будет… Знаете что, говорят, перед смертью не надышишься, а я хочу надышаться. Не хочу свой последний день проводить в мыслях об этом человеке. Пошёл он куда подальше! Мне ещё не хватало проводить дни напролёт, думая о нём. Много чести, он этого не достоин! Завтра посмотрим, как будет, а сейчас, не нагнетайте, пожалуйста, обстановку, мне и так тошно, — умоляюще произнёс Давид.
   — Что значит «свой последний день»? Ты что, собрался умирать? Да что тут вообще происходит? Мы как будто на смерть его посылаем! — снова возразила Анхен.
   — Всё хорошо, Анхен. Это я так, образно, — ласково успокоил её Давид.
   — Один шутник, другой… Ой, не пугайте меня! — Анхен почти плакала.
   — Да всё хорошо, ничего не будет. Они просто поговорят и разойдутся. Не плачь, Анхен, — успокоил Крис.
   — В любом случае, не влезайте в это дело, особенно вы, девушки. Вам там делать нечего, я сам виноват. Думаю, массового побоища не состоится, ведь это не честно, когда несколько человек бьют одного.
   Анхен не выдержала, разрыдалась и бросилась в объятья к Давиду.
   — Не иди туда, Давид!
   — Анхен, ну, ты чего? Шанс, что такое произойдёт, приближается к нулю… Ребят, всё, давайте больше не будем об этом. Не могу больше, надоело.
   — Да, давайте не будем! — поддержала Анхен.
   Они перестали говорить об этом, однако разговор о посторонних вещах у ребят совсем не клеился. Гробовая тишина снова нагнетала обстановку и снова тяготила Давида. Ребята поняли это и решили оставить Давида в покое. Вся компания засобиралась.
   — Давид, ты с нами? — спросил Крис.
   — Пойду Анхен провожу. Уже стемнело, а вам в другую сторону.
   — Ты не переживай, мы её проводим.
   Давиду и Анхен это совсем не понравилось. Побыв вместе, они бы перебили мрачное настроение, но приходилось подчинятся ребятам, иначе… Кажется, в этом мире рождается ещё один секрет! На прощание Анхен оглянулась и послала воздушный поцелуй Давиду. Тот поймал его и прислонил ладонь к щеке.
   «Ребята так стараются мне помочь! Они не забыли про меня и пришли. Я должен быть благодарен им…» Поднимаясь по лестнице, Давид пытался успокоить себя этими мыслями, но как ни пытался он это сделать, ничего не получалось: настроение было напрочь испорчено. «А ведь так прекрасна была первая половина дня. А что сейчас? Эх, ребята, ребята…» К Давиду в полном объёме вернулся страх и тревога за завтрашний день. Он понимал, что переживания никак не изменят завтрашнюю ситуацию, но Давид ничего не мог с собой поделать. Хорошего, как говориться, понемногу, поэтому прежний полёт души ушёл, а на смену ему снова повис камень на шее и вернулось прежнее тяжёлое состояние. «К чёрту, к чёрту этого идиота! Не могу больше!» Даже мысли об Анхен не спасали. У Давида оставалась последняя надежда — сон, но вместо него пришла бессонница. Броненберг понял, что переживания не дадут ему так просто заснуть, и под утро решил прогуляться. Конечно, в таком состоянии никакая свежесть не могла порадовать Давида, однако она помогла ему забыться сном на несколько часов.

@темы: Перелом